Много лет я держу русских охотничьих спаниелей. Получилось так, что первая моя охотничья собака была русским спаниелем, я много повозился с ее натаской, причина простая - моя неопытность. В результате, набив много шишек, я сделал из моей Лады II очень неплохую рабочую собаку. После этого я влюбился в русских спаниелей и всегда держал только их. Охота с этими собаками отличается азартом и добычливостью, эта порода больше всего подходит мне по моим охотничьим запросам, по моему характеру.
А характер у меня непоседливый, статичные охоты, долгое сидение в шалашах или других засидках не по мне. Это, как будто нищий на паперти, сидишь и ждешь, когда же капризная Фортуна тебе улыбнется и соизволит подать желанный трофей. Мне становится скучно сидеть и выжидать, когда же на профиля налетят гуси или когда селезень соизволит обратить внимание на призывы подсадной. Удачу надо самому брать в руки. Мне больше подходит пословица «Волка ноги кормят». Я люблю побродить, поискать новые места, применить все свои знания и охотничий опыт для того, чтобы найти и добыть. Да и не только добыть, сколько интересного и прекрасного видишь, сколько замечательных пейзажей, сколько секретов откроет перед тобой луг, болото, лесная опушка. Только наблюдай, не ленись и «на ленту памяти мотай».
А если ты не один, если ты с собакой, с той, с которой вы понимаете друг друга с одного жеста, с одного взгляда, то у тебя сразу многократно обостряются все чувства, ты видишь гораздо больше. Охотничья собака - это ключик к секретам природы, пусть и небольшим, но открытие каждого из них надолго врезается в память, делает тебя богаче. А если к этому прилагается красивый ход собаки, ее азартная работа, когда она заработала по тетеревиному выводку или по фазану, начала преследовать убегающих птиц, а потом на хорошей подводке подняла их под выстрел, с гордым видом принесла сбитую птицу, то впечатления от такой бури эмоций надолго останутся в памяти. На мой взгляд, это главная добыча, главный трофей, главный результат охоты.
Моя спаниелька Лада II отработала пятое поле. Это мой пятый спаниель. Опыт в дрессировке и натаске спаниелей у меня за эти годы кое-какой образовался. Лада с первых выходов на охоту показала яркую охотничью страсть, неплохое чутье, сообразительность и достаточное послушание. Она довольно быстро освоила работу по нежелающим взлетать, бегающим коростелям, по оставляющим длинные наброды тетеревиным выводкам, по вальдшнепам, которые требуют аккуратной работы в полном контакте с охотником. В последнем сезоне она совершенствовала свою работу по многочисленным перепелам в Краснодарском крае, там же мы отменно поохотились на фазанов. Мне стало казаться, что после пятого поля собака полностью набралась опыта, что больше оттачивать ее мастерство уже нет смысла. Как говорит пословица: «ученого учить, только портить». Есть, конечно, некоторые недостатки в работе, над которыми можно было бы еще потрудиться. Но, пусть правильные охотники меня осудят, заниматься доведением послушания до совершенства не хотелось, не хотелось излишне «строжить» собаку, превращать ее в механизм для охоты. Я всегда придерживался взгляда, что излишне зарегулированная собака, лишенная инициативы, делает охоту бледной и монотонной. Мне показалось, что Лада в охотничьем мастерстве уже достигла определенного предела, что дальше будет, в основном, повторение уже виденных работ, пусть хороших, а иногда и замечательных, но все же повторение.
На мой взгляд, самый интересный период занятий с собакой, это начальный, когда видишь, как молодая собачка начинает преображаться при первых встречах с дичью, как учится пользоваться ветром, учитывать характер растительности, рельеф местности, повадки дичи, как осваивает новые приемы работы. Как начинает понимать тебя с одного жеста, тихого свистка, взгляда. Как ты по поведению собаки понимаешь, по какой птице она работает, понимаешь, что в это время делает птица, куда лучше зайти, чтобы она взлетела на удобный выстрел.
Короче говоря, я был очень доволен Ладой, с ней можно было хорошо охотиться, но мне не хватало занятий с собакой. Заводить еще одного спаниеля при уже имеющемся и хорошо работающем, не было смысла. И тут я наткнулся на объявление в интернете о продаже уже подрощенного щенка бретонского эпаньоля, который засиделся у заводчицы. Надо сказать, что я интересовался этой новой для нас породой, узнал ее историю и стандарт. На YouTube я пересмотрел множество роликов, в которых была показана работа бретонов на охоте и на состязаниях, почитал отзывы владельцев этих собак и специалистов по легавым. Оказалось, что бретонский эпаньоль является самой популярной охотничьей породой во Франции. Вообще, это очень интересная порода, одна из самых старинных французских легавых, известных с начала XVIII века. Предками бретонов были французские птичьи собаки, которые использовались браконьерами, ловившими пернатую дичь в сети. Мне думается, что браконьеры плохих собак не держали, хорошая собака была залогом благосостояния. Полностью порода сформировалась к концу XIX века. К бретонам приливали кровь английских легавых и спаниелей, благодаря чему удалось улучшить и без того отличные охотничьи качества собак. Эти собаки славятся охотничьим азартом, энергичным поиском, великолепным верхним чутьем, уверенной стойкой, приспосабливаются к сложным погодным и природным условиям и отлично работают в тесной связке с хозяином. По отзывам специалистов, по некоторым рабочим качествам бретонский эпаньоль превосходит многих известных легавых. Внешне бретон – крепко сложенный пес средних размеров, компактного телосложения, с корпусом квадратного формата. В целом собака выглядит очень стильно и элегантно. Высота в холке у представителей породы - 47–51 см, вес - 14-18 кг. По весу совсем как спаниель, а по росту немного выше. Несмотря на небольшие размеры это очень сильные, смелые и выносливые собаки. Девиз этой породы – “Un maximum de qualites pour un volume minimum”, что в переводе с французского означает "Максимум качества в минимальном объеме".
Объявление о продаже щенка бретона попало, таким образом, на очень благодатную почву. Вообще-то завести легавую, моя давнишняя мечта, легавая – классика подружейной охоты. Легавых держал мой дед, который воспитывал и учил меня азам правильной охоты, который для меня является образцом правильного охотника. Но как-то не хватало духа завести еще и легавую к спаниелю, а желания взять вместо РОСа собаку другой породы, никогда не возникало. Сразу скажу, что собаки у нас в доме, это члены семьи, это повелось еще от деда. Знаю, что некоторые не разделяют этот взгляд, но и единомышленников в этом у нас немало. Собаки для нас - спутники жизни, почти как дети. А завести второго ребенка, это не измена первому, это увеличение семьи. Первое, что я сделал, заинтересовавшись щенком бретона, постарался собрать о нем как можно больше информации. Собачка была от одной из первых вязок российских бретонов Артуса Георгия Каренгина и Амелии Анны Баженовой, имеющих по несколько полевых дипломов, а также оценки отлично за экстерьер. Оказалось, что полугодовалых щенков этого помета показывали очень известному натасчику легавых, который высоко оценил именно предлагаемую собачку. По телефону он подтвердил ее незаурядные задатки и посоветовал брать. Решив что-то, я не люблю откладывать в долгий ящик, и уже вечером был в гостях у Ани Баженовой.
С Пюльшари Ля Флер, так звали юную бретонку, мы подружились сразу. Сначала она подошла ко мне, внимательно обнюхала, когда я начал ее гладить, прижалась к моему колену и больше почти не отходила. В который раз убеждаюсь, что не мы, а они нас выбирают. Кличка Пюльшари Ля Флер, что означает – прекрасный цветок, мне не понравилась, чересчур гламурная для охотничьей собаки. Я решил назвать ее Фрейя, как скандинавсую богиню плодородия, любви и красоты. Викинги считали, что равных ей по красоте не было и нет во всем мире, ни среди богов, ни среди людей. Кличка звучная, да и по сложившейся традиции подружейных собак часто называли именами языческих богов. Через два часа Фрейя была у меня дома. Лада к ней отнеслась очень дружелюбно. Она вообще на редкость дружелюбная собака. Фрейя, оказавшись в незнакомой обстановке, сначала вела себя настороженно, но через два дня стала потихоньку привыкать.
Началось самое интересное, занятия с молодой собакой, домашняя и уличная дрессировка, потом натаска. К новой кличке Фрейя привыкла очень быстро, стала осваивать необходимые команды, которых она, как оказалось, не знала. Главную остановочную команду для легавых даун пришлось заменить остановочной командой для спаниелей сидеть, т. к. Лада была приучена именно к этой команде, а иметь две разные команды для двух собак, нерационально. Фрейя довольно быстро научилась находить и подавать вальдшнепиное крыло. Сначала я прятал его недалеко, потом дальше, потом стал наводить на крыло челноком против ветра. Поиск челноком у Фрейи стал получаться сразу. Я много слышал о врожденном правильном поиске, мои собаки довольно быстро учились этому, но такого я еще не встречал. Собака сразу осознанно начала делать параллели, расстояние между ними было равно примерно дальности чутья. Причем она не просто бегала челноком, а искала, т. е. активно работала чутьем. Немного пришлось повозиться с регулировкой ширины поиска. Подружейная собака должна по команде сужать поиск, когда ее надо точно навести на перемещенную птицу, искать шире, когда требуют того условия охоты.
Что мне очень понравилось в Фрейе это ее реактивная реакция и уравновешенная психика. Собака мгновенно возбуждалась и также мгновенно тормозилась по запрещающей или останавливающей команде. У Фрейи была врожденная подача, приносить различные предметы или тушки птиц, заброшенные или спрятанные, - для нее любимая игра. Она готова все, что угодно разыскивать, приносить и отдавать в руки. Такую страсть к подаче не часто встретишь у спаниелей, для которых подача необходимый элемент работы. В процессе занятий Фрейя проявляла незаурядную сообразительность, быстро находила выход из затруднительных положений и спрятанные предметы. У моей бретонки оказалась ярко выраженная охотничья страсть. Птицы - это наше всё. Заметив на прогулке голубя или воробья, она начинала делать по ним классическую потяжку. Если птица замирала, Фрейя становилась на стойку и, казалось, что готова так стоять бесконечно.
Первый наш выход в поле состоялся в начале мая. Я привез ее в Раменское охотхозяйство, где обычно собирались наши спаниелисты, где проводили занятия с молодыми и испытания. Для занятий туда привезли японских перепелов. К перепелу привязывали ленточку, чтобы он не мог далеко отлететь, и высаживали в траву. Молодую собаку наводили на перепела против ветра и старались вызвать интерес к птице. Надо сказать, что большинство спаниелей сразу азартно реагировали на птицу, пытались ее схватить. Пустил и я Фрейю. Прихватив запах, она сразу сделала стойку. Я вспомнил, что, когда мы утром гуляли с собаками, я услышал, как вдалеке несколько раз ударил перепел. Посадив собак в машину, я поехал в том направлении. Сначала мы с Ладой нашли и переместили перепела. Место посадки я заметил точно. Потом завел Фрейю против ветра и пустил челноком. На третьей параллели она резко развернулась и твердо стала немного боком к ветру. Я быстро подошел к собаке, она стояла очень напряженно, уставившись в какую-то точку перед собой. Дал команду вперед. Собака чуть продвинулась, и впереди, в 3 метрах, поднялся перепел. После подъема Фрейя удивленно посмотрела на птицу и стала обнюхивать место взлета. Вот и первая наша настоящая стойка. Я был очень доволен. Нередко с легавой приходится долго заниматься, прежде чем она сделает осознанную стойку, а здесь все получилось сразу.
Первая проблема, с которой пришлось столкнуться, - паническая боязнь выстрела. Испуганная собака после выстрела подбегала ко мне и долгое время жалась к ногам, казалось, что ее уже больше ничего не интересует. Мне пришлось испробовать множество способов, чтобы приучить ее к выстрелу, но ничего путного не получалось. Выстрелы из стартового пистолета сначала далеко, потом ближе, дача лакомства после выстрела, посещение стенда не сработали. Вспомнил рассказы деда про то, что один из самых сильных способов дрессировки охотничьей собаки, это использование ее охотничьей страсти, и чем сильнее страсть, тем сильнее можно воздействовать на собаку. Я решил, что вся стрельба теперь будет только по сработанной птице, когда собака в охотничьем азарте. Главная задача - дать собаке понять, что после выстрела птицу, которая так волнует ее, можно будет схватить и подержать в пасти. Этот способ отлично сработал. Когда собака увидела, что птица, которую она нашла и подняла, упала и ее можно взять, то испуг от выстрела быстро прошел. После пяти отстрелянных из-под Фрейи перепелок на мои выстрелы она уже не реагировала, но от близких чужих еще вздрагивала и жалась ко мне. Через некоторое время перестала реагировать и на чужие выстрелы.
Ежегодно в сентябре я охочусь на пролетного перепела в Краснодарском крае. Там с хорошей собакой можно, что называется, "отвести душу" на перепелиной охоте. Можно не гонясь за добычей стрелять только из-под действительно хороших работ и при этом взять столько перепелов, сколько надо.
Я попеременно охотился с двумя собаками. С Ладой начинал, пока была роса. Для спаниеля, с его комбинированным верхним и нижним чутьем, роса важнее ветра. Потом продолжал с Фрейей, когда устанавливался устойчивый ветер. Фрейя работала с азартом, радовала меня красивым галопом и картинными стойками.
В октябре секция спаниелистов МООиР совместно с секцией любителей бретонских эпаньолей организовала первенство по практической охоте на перепелов. В нем участвовали пары «охотник и собака». Задача собаки — найти птицу и выставить ее под выстрел, охотника — управлять собакой и метко стрелять.
Работа происходит по выпускному, хорошо летающему перепелу. От легавых требуется твердая стойка и хорошая подводка, от спаниелей — подача сбитой птицы. Каждой паре начисляются баллы в зависимости от качества работы собаки и меткости охотника.
На предыдущем первенстве я выставлял Ладу, и мы заняли первое место. На этом первенстве я, надеясь на наши успехи на перепелиной охоте, решил попробовать Фрейю. Погода была ноябрьская: около нуля градусов, холодный пронизывающий ветер. Хорошо, что ветер был достаточно ровный, вполне пригодный для успешной работы легавой. Пока ждали своей очереди, Фрейя продышалась на ветерке и рвалась в бой. Вот вызывают нас. Снимаю теплую куртку, надеваю охотничий жилет поверх штормовки, пробую, как ложится ружье в плечо, смотрю, все ли подогнано, все ли удобно. На охоте успех часто зависит от мелочей.
Судьи объясняют, где примерно высажены перепела и включают секундомер. На трех птиц дается 30 минут. Снимаю с собаки ошейник, сажаю, отхожу в сторону и посылаю в поиск. Фрейя, как стрела из лука, несется поперек ветра и, отбежав от меня 60 метров, заворачивает на следующую параллель. На третьей параллели сходу разворачивается, приостанавливается, продвигается дальше и, причуяв птицу, твердо становится на стойку. По команде вперед подает под выстрел перепела. Он поднимается точно по чутью, разворачивается, летит в сторону судей и зрителей. Стрелять не могу, точно запоминаю место его посадки, захожу на ветер и навожу Фрейю на перемещенного. Собака быстро его находит, твердо становится. Посылаю и удивляюсь, почему же она тужит, продвигается на полшага вперед и стоит, как вкопанная. Приходится подталкивать собаку. Наконец, подъем. Собака замирает, глядя на улетающую птицу. Я отпускаю перепела, ловлю мушкой, выстрел. Есть! Фрейя четко подает сбитого перепела. Цепляю его на подвеску и посылаю собаку в поиск. Фрейя идет довольно плотным правильным челноком в пределах 40–60 метров. При таком поиске она не должна пропустить птицу. Метров через 120 снова твердая стойка, снова очень тугая подводка и еще один перепел на подвеске. Через 100 метров еще один.
Итог — три твердые стойки и три перепела, взятые первым выстрелом. Судьи в соответствии с правилами сняли с нас несколько баллов за тугую подводку, но в результате 1 место, кубок и приз.
В мае следующего года я стал готовить Фрейю к испытаниям. Появились новые проблемы: тугая подводка и пустые стойки.
Тугая подводка — большой недостаток в работе легавой. Я прочитал множество литературы по натаске легавых, просил совета у опытных легашатников. Из всего понял, что причин тугой подводки может быть несколько и исправить ее удается далеко не всегда. В данном случае, как и при исправлении других недостатков, нет универсальных рецептов, необходимо сначала определить причину, а потом, исходя из этого, уже искать способ исправления.
Я вспомнил, как мы с моим знакомым, владельцем курцхаара, лет 15 назад, особо не вдаваясь в подробности, излечили его собаку от тугой подводки. Он был тогда начинающим легашатником, а у меня был опыт натаски спаниелей, легавыми я до того времени не занимался. В межсезонье мы закрепили у его собаки до полного автоматизма команду посыла вперед. Закрепили до такой степени, что спокойно лежащая, ничего не подозревающая собака после этой команды бросалась вперед, иногда сбивая стоящие на пути предметы в виде табуреток и прочего. С первыми выходами на натаску собака стала стремительно срываться со стойки и бросаться вперед, чаще всего мимо птицы. Нам удалось добиться главного — стронуть собаку с твердой стойки. Впоследствии эти броски стали более осознанными, собака пыталась схватить птицу.
После этого возникла проблема погонки, т. е. преследования поднятой птицы после подъема. Знакомый опытный натасчик легавых посоветовал не усердствовать в отработке остановки, т. е. не применять жестких методов в виде электроошейника и переворачивания собаки на строгом ошейнике, иначе тугая подводка может вернуться. Впоследствии стало ясно, что она появилась после жесткой отработки остановочной команды. Как я узнал позже, к сожалению, этот «рецепт» срабатывает далеко не всегда.
По беспечности я не обратил внимания на то, что Фрейя стала тужить на состязаниях по практической охоте. Подумал, что это случайно, до этого она довольно легко сходила со стойки, поэтому в период межсезонья не отрабатывал команды посыла. Дома и на прогулках я обращал внимание только на послушание, четкое и безотказное выполнение команд. На первых же работах по перепелам Фрейя стояла, как вкопанная, и не желала сходить со стойки. Кроме того, больше половины стоек были пустыми. Мне показалось, что при моих настойчивых посылах птица просто сбегает из-под стойки. Проверить это было легко. В следующий выход в поле я взял с собой опытную Ладу, которая без труда могла доработать сбежавшего перепела. Вот Фрейя резко развернулась, чуть потянула и напряженно стала. Я подвел Ладу, отстегнул поводок и дал команду вперед. Лада, а за ней и Фрейя подняли перепела и сели по команде. Оказалось, что рядом с Ладой Фрейя легко сходит со стойки. Еще несколько работ она уходила на подводку вместе с Ладой, потом я не отпускал Ладу с поводка и давал команду посыла. Лада только дернулась, а Фрейя четко подняла перепела. Правда, уже без Лады подводка была замедленная, у ноги. Но мне удалось главное — стронуть собаку со стойки. При помощи Лады я убедился, что пустых стоек по сидкам было очень мало, просто птица убегала из-под стойки, а собака не умела дорабатывать ее. Этому мы тоже научились. При стойке без подъема я заводил собаку под ветер и снова пускал челноком, чаще всего нам удавалось доработать птицу, Фрейя снова брала ее верхним чутьем и делала стойку.
Я посчитал, что моя легавая вполне готова к испытаниям, и в ближайшее время выставил ее в Каширском районе. Испытания проходили в тех местах, где я натаскивал Фрейю, поэтому проблем с поиском птицы у нас не было. Легавая сделала три работы за 8 минут. Эксперты попросили еще поработать, чтобы как следует рассмотреть, как работает бретонский эпаньоль — редкая для нас порода. Подводка у нас была туговата, с повторными командами, у ноги, но в итоге мы получили диплом II степени при 78 баллах.
Впоследствии я еще выставлял Фрейю на испытания. Были неудачи. Один раз нас сняли за пустые стойки, хотя были они на самом деле не пустые: Фрейя два раза не смогла доработать убегающего коростеля, а потом просто не хватило птицы, была только одна работа. Но случались и удачи, когда Фрейя получила еще один диплом II степени по перепелу.
Олег Янушкевич
Российская охотничья газета (май 2014 г.)
